Дикий Талант - Страница 45

Варвар оглядел свои лохмотья, хмыкнул. Перевел взгляд на меня. На мой новенький (и почти целый) камзол модного в этом сезоне оттенка — недозрелая слива.

— Теперь я понимаю, зачем вам понадобился телохранитель, — сказал Дакота, направляя стволы пистолетов в потолок. — С вашей-то способностью заводить «друзей». Кажется, мне стоит попросить прибавку к жалованью?

Глава 11 НАОЛ

Паук

— Мы подъезжаем, милорд! Наол…

Я склонился над графом и осторожно тронул его за плечо.

Лицо моего новоиспеченного хозяина исказила недовольная гримаса, но он тут же открыл глаза и посмотрел на меня. Коснулся дрожащей рукой повязки на голове.

— П-подай п-платье!

— Входите в роль? — ухмыльнулся я, собирая, однако, одежду графа и бросая ее на постель.

— И т-тебе с-совет-тую! — проворчал Тассел, путаясь в рукавах камзола. — У м-меня н-н… ннн…

С речью у него стало совсем плохо. Не в силах слушать это мучительное «ннн», я подошел к столу, взял лист бумаги с «вечным» пером и вручил графу.

— Не насилуйте себя.

Граф смерил меня раздраженным взглядом, однако спорить не стал. Сердито написал: «У меня нет никакого желания давать объяснения по поводу того, как у такого подозрительного типа оказались дорожные бумаги, подписанные моей рукой!» Буквы были резкие и неровные, точно царапины.

Прочитав записку, я скомкал ее. Надо признать, Тассел прав. Если я буду вести себя как разбойник с большой дороги, это навлечет подозрения. Конечно, на солдат регулярной армии, наемников всех мастей и дворянчиков, прибывших в Наол в надежде вволю позвенеть шпагами, внимания можно не обращать. Но где военные действия, там всегда действуют неприметные и очень любознательные молодцы из Второго Департамента Ура. А с этими лучше не связываться.

— Вы правы, граф. — Я медленно кивнул. — Даю слово, что отныне буду вести себя как подобает слуге.

— Ваше с-слово? — Граф Тассел слабо улыбнулся; левая щека задергалась.

— Поверьте, оно дорогого стоит, — с видом воплощенного достоинства соврал я. — Извольте, ваши сапоги.

Наол мне сразу не понравился.

Этот город, упакованный в периметр толстых кирпичных стен, окруженный дополнительными шанцевыми укреплениями, во все стороны ощетинившийся дулами пушек, будил во мне что-то вроде страха закрытого пространства. Каменная ловушка — легко войти, но трудно найти выход.

Стоящий на пересечении торговых путей, Наол так часто переходил из рук в руки, что в свое время его именовали не иначе как Разменная монета. Все изменилось в ходе последней войны между вечными соперниками — Уром, Блистательным и Проклятым, и Республикой Лютеция.

Именно тогда Разменная монета решила исход многолетней военной кампании и окончательно осела в «кармане» Ура.

Столкновение двух гениев, двух герцогов, двух непримиримых врагов — Виктора Ульпина и Роланда Дюфайе — по праву вошло в трактаты по военному искусству. Это была война не пушек и батальонов, но маневров, засад и тактических ухищрений. Зная, насколько искусен Ульпин в организации обороны, и не имея значительного превосходства в силах, герцог Дюфайе не решился атаковать первым. Вместо этого лютецианский главнокомандующий навязал уранийцам войну на своих условиях. Дюфайе располагал несколькими туменами наемной черемисской кавалерии, быстрой и неуловимой, как ветер, и использовал ее, чтобы измотать противника. Отряды рейдеров рыскали по тылам уранийской армии, нападали на обозы и небольшие отряды, уничтожали фуражиров и перехватывали курьеров.

В то же время Дюфайе навербовал дополнительно несколько тысяч наемников, рассчитывая покончить с Ульпином одним ударом. У Белого Герцога просто не оставалось выбора: или принять навязываемое ему сражение, или отступить, оставив Фронтир под властью Лютеции.

И то, и другое склоняло чашу весов в пользу Республики.

Ульпин прекрасно понимал, к чему подталкивает его Дюфайе. Белый Герцог не зря опасался своего знаменитого противника. Незадолго до этого, после очередной гражданской войны, только полководческий талант Дюфайе, принявшего командование неукомплектованной, необученной и неорганизованной армией Республики, позволил сохранить военное влияние Лютеции.

В поисках выхода из западни Ульпин сделал то, чего от него никто не ждал.

Разделив войско и оставив две трети солдат в укрепленном лагере под Рамбургом, стремительным маршем, без тени сожаления бросая все, что замедляло продвижение, уранийский герцог двинулся на восток, прямо на маленький, полуразрушенный в ходе последней военной кампании Наол. Он с ходу взял город, выбив оттуда небольшой гарнизон. Далее Ульпин разорил окрестные селения, вырубил все сады и за три дня, превратив своих солдат в многотысячную армию землекопов, окружил Наол шанцами и редутами. Войсковая казна ушла на подкуп пнедорских пиратов, которые взялись конвоировать уранийские суда с провиантом и припасами. Немногочисленные корабли лютецианского флота ничего не могли сделать.

Дюфайе попал в ловушку, которую готовил неприятелю. Он не мог продвигаться вглубь Фронтира, оставив в тылу значительные силы противника, почти соразмерные его собственным. Не мог развивать наступление на Рамбург, под которым закрепились формирования Ульпина. Не мог атаковать Наол, стараниями Ульпина превращенный в неприступную крепость. И не мог отступить, оставив врагу отвоеванные территории — в этом случае князья Фронтира немедленно перешли бы на сторону Ура.

Но, с другой стороны, и уранийский герцог не мог вывести из укреплений свои войска, чтобы атаковать ненавистного соперника, поскольку по отдельности каждая армия Ульпина проигрывала в численности войскам Дюфайе.